Чтобы окунуться в мир Xcraft и начать играть
выберите расу

«Каждому отряду полагается по 2 медсестры…», «Из-за нехватки девушек возможен вариант 1 медсестры на 10 или 11 пехотинцев, но это крайний случай…». Обрывки слов Севы доходят до моего сознания и самых низменных порывов подсознания «Пялить всей каютой это ещё куда ни шло, но чтобы двумя…»

Сегодня «Иосиф» под командованием маршала Жукова пересёк невидимую границу проклятого сектора. Где-то там в зияющей и мерцающий одинокими холодными звёздами пустоте остался последний форпост Старого Света.

Я, как утверждённый таки сержант, заставляю самого тупого члена вверенных мне людей пересказывать боевой инструктаж. Мы уже наткнулись на несколько разорённых или покинутых планет с пустыми лабораториями, разрушенными заводами и шахтами, полностью поражёнными ксерджевой заразой. Основную информацию об истории людей, а точнее их остатков прибывших сюда 200 лет назад, мы черпаем из обрывочных сведений «Небесного Атласа», разрозненного искусственного интеллекта сказочной неполноценности. Судьбе сектора под управлением Конфедерации не позавидуешь, особенно после начала тотальной экспансии ксерджей.

Правда у меня есть и своё дело сегодня. Я киваю Севе, не вслушиваясь в детали, и пори он сейчас любую чушь, я бы принял у него инструктаж в любом случае.

«Конфедерация хоть и пыталась сдерживать распространение оружия и колоний после Войны Гильдий, так и не смогла восстановить паритет или какой-либо баланс сил. Сейчас лишь несколько отдельно взятых колоний защищают интересы некогда мощного космического государства, скреплённого специальным договором о совместном развитии боевой техники и выживания...» «Первого нарушения договора о ненападении не было зафиксировано, потому что при отсутствии генной модификации местных людей состояние войны в секторе было перманентным при единой централизованной власти или без неё…»

«Один из бесспорных авторитетных лидеров армии, генерал Дюк, продолжил укрепление центральной власти под единоличным божеподобным главенством. Тоталитарная Конфедерация с запредельной коррупцией была мощнейшей властью сектора долгие годы, но начала слабеть после злополучного указа о свободной колонизации космоса 2509 года пока окончательно не развалилась. Период падения Конфедерации и тайна исчезновения генерала Дюка покрыта многочисленными пробелами, а сведения слишком обрывочны и противоречивы, что неудивительно в период таких войн и борьбы за ресуры. Каждый альянс переписывал историю на свой лад. Последний настоящий боевой маршал, преданный некогда славной и могучей Конфедерации то ли погиб, обороняя родную планету Бронтс битком набитую ядерным оружием, то ли до сих пор скрывается там в многочисленных бункерах, то ли вообще слоняется по космосу на ржавеющих остатках флота».

– Какая скука, – мой подчинённый зевнул. – Стоило будить меня ради этого? Основное, что мы должны уяснить из всего исторического хлама – это то, что главное зло – Сверхразум, которого мы должны замочить, после того как восстановим центральную власть. Тараканы, оставшись без единственного походу у них на всех мозга, разбегутся по углам галактики или станут рабами человечества. Будут добывать нам газ в колониях. А если не захотят мы их переработаем на биотопливо. Нам, бойцам не к чему вся эта политика, мы исполняем приказ и хотим, чтобы он был чётким, ясным и понятным!

Он, конечно, всё упрощает, но я машинально кивнул, чтобы остаться внутри собственных мыслей. Я вывел Севу из анабиоза вместе с собой по большей части для того, чтобы не было так скучно. Связи с Землёй давно нет, хотя пехотинцам она была бы не положена даже если б была. Бесконечная череда анабиозов и профилактических пробуждений сбила все мысли, и мы даже не знаем сколько времени прошло с начала полёта. По этому поводу ходят разные слухи вкупе со слухами о глюках памяти. Недавно на ремонте обвала технического коридора встретились двое слесарей из абсолютно разных корпусов с абсолютно одинаковыми воспоминаниями!

Планетарный флагман Иосиф удалился на очень большое расстояние. Со времён Христофора никто из людей не залетал так далеко и ни у кого естественно не было такого мощного флота в трюмах. Кристалл, переливаясь оттенками фиолетового и розового, продолжает поддерживать связь с моей любимой. Бережно передаёт её чувства и настроение, в основном хорошее. Я читал одного учёного-романтика. «Любовь», взаимное притяжение сознаний и называемая по-разному «человеческая душа» чуть ли не последние неразгаданные тайны Вселенной. Впрочем, в других источниках написано, что любовь – это всего лишь нарушение правильной работы органов чувств по средствам самовнушения, а сознание ни что иное как биологическая нейросеть концептов. Воочию созерцая действие кристалла на таком отдалении, перестаёшь доверять слишком техничным логически выверенным источникам.

Быть может это развивающееся от ничегонеделания магическое мышление генерирует новые странные слова, которым нет объяснения ни в одной из рекомендуемых официальных программ подготовки боевых офицеров.

Я киваю Севе, подписывая ему сдачу инструктажа. Остальные, я уверен, сдадут без проблем, и выхожу из каюты в бело-металлический коридор с многочисленными дверями, преграждающими вход в такие же маленькие жилища, как у нас.

Предстоит долгий путь. Сквозь многочисленные тесные коридоры-улицы гигантского звездолёта почти в самый его конец. К складским отсекам в дополнительное хранилище знаний, куда закрыт доступ обычным бойцам. Я намереваюсь воспользоваться служебным положением, чтобы узнать, наконец, смысл слов, так терзающих мою голову и приходящих откуда-то из глубин полуосознанных воспоминаний.

Я записал слова на клочке бумаги и в очередной раз гляжу на них, пытаясь что-то понять или вспомнить. Шёпот моих губ и мирное дыхание космоса переплетаются многоголосым эхом внутри моей головы исключительно в порядке, выдернутом из странных запутанных видений.

Ко второй половине дня я потерял счёт лифтам и скоростным эскалаторам, которыми воспользовался в пути. Я побывал в середине нашего планетарного флагмана, видел с высоты аэродромы крейсеров, лётные поля лёгких боевых кораблей и даже знаменитое озеро с китом; наслаждался нежными голосами девушек, раздающимися со всех сторон во время прохождения женских жилых зон; проскочил почти сквозь всё машинное отделение, вдыхая скверно пахнущий антураж ухудшающийся с каждым разом когда я по какой-нибудь надобности попадал туда. Вероятно, один из тех слесарей с одинаковыми воспоминаниями просто сошёл с ума от постоянной вони и выслушав рассказ коллеги стал считать его воспоминания своими, а их фамильные серебряные гаечные ключи с историей рода, передающиеся из поколения в поколение, которыми они дрались друг с другом были идентичны ввиду необычайно редкого совпадения. Возможно, слухи правдивы, и мы правда летим дольше года. Очевидно технические коридоры хиреют и воняют с большей дельтой относительно других.

К сожалению, скорость моего транспорта в машинном отделении была одной из самых медленных, а в женском одной из самых быстрых.

Наконец, последняя транспортная лента остановилась. Я схожу по узкому трапу в видавший виды холл с металлическим полом без пластикового покрытия. Из помещения вглубь хвостовой части флагмана уходят несколько серых коридоров. Ни одной живой души, даже нет привычных панелей для запросов к глобальному интеллекту.

Здесь явно давно не убирали: на стенах кругом грязь и ржавчина, хотя что тут удивляться: доступ в особое хранилище знаний имеют единицы и сюда редко кто заглядывает. Не совсем понятно, зачем это хранилище вообще на военном корабле, ведь у командиров есть своя исчерпывающая современная база данных. Этот архив нужен разве что для таскания с собой в далёкий космос вообще всего багажа знаний человечества; или как давно не нужный хлам, который неизвестно когда пригодиться и который жалко выбросить. Держишь его «про запас».

В моём случае, когда никаких объяснений странным словам не найдено самое время попытаться перерыть хлам. Отсутствие знания этих слов всеми видами искусственного интеллекта говорит о том, что, скорее всего, их просто не существует. С максимальной долей вероятности слова порой так навязчиво циркулирующие в моей голове, лишь плод воображения. Вряд ли кто-либо или что-либо сможет дать им разумное определение, но я должен посетить хранилище, чтобы раз и навсегда отбросить все сомнения.

Резкий звук сзади заставляет меня обернуться – со скрежетом кабина, на которой я приехал, отъезжает на платформе. Она уносится транспортной лентой куда-то далеко назад по узкому тоннелю-коридору. Гул стихает и постепенно вообще все звуки вокруг меня затухают. Какая кромешная тишина. Я стою, не двигаясь. Как редко получается вслушаться в абсолютное безмолвие проживая в густонаселённом жилом отсеке звездолёта.

Я делаю первый шаг в один из мрачноватых серых проёмов. Впереди предстоит петлять по лабиринту одинаковых стен, в которых не будет ни одного живого человека, а ориентироваться придётся только по схемам на перекрёстках. Терминалов помощи аналогично входу в этот район нигде не видно.

Дополнительные грузовые отсеки, закрытые каюты для возможных пленных, запасы сухих смесей провианта: всё здесь среди неуютных металлических катакомб. Спустя час, который я в основном тратил на развилках, передо мной дверь в хранилище данных. Ура, значит оно и правда существует. Дверь открывается руками с помощью неприятной на ощупь ручки. Я вхожу в маленькую комнатку, где напротив сразу вижу узкий проём, по-видимому, вход в само хранилище и натыкаюсь на пункт дежурного библиотекаря: небольшую стойку с монитором. Человек или робот, который должен присутствовать и помогать нуждающимся в поиске интересующей информации по древнейшим базам данных, не обнаружен ввиду отсутствия нуждающихся. За проёмом виднеются груды старого компьютерного железа и непонятные индикаторы с доисторическими пультами управления и клавиатурами. Никого нет, и я сажусь за место библиотекаря с целью разобраться, как всем этим пользоваться и найти ответ.

В хранилище раздаются быстрые шаги, и в проёме возникает человек преклонных лет в потрепанной, но очевидно удобной военной форме. Он смотрит на меня округлившимися глазами, не веря, что кто-то посетил его на посту:

– Смотритель вспомогательного хранилища архивов баз данных истории человечества, лейтенант 2 ранга… Хотя, что я говорю, ты должен представиться первым, сынок. И говори, зачем пришёл.

– Пехотинец номер 840229. Прибыл по собственной инициативе, чтобы выяснить значения незнакомых слов, которых нет ни в каких доступных мне источниках информации.

– ИИ ОПГ, – смотритель произносит это со скучной интонацией, – в том числе и военная подсеть содержит исчерпывающую информацию о том, что тебе, сынок, положено знать. У меня не может быть ничего больше, никаких иных слов. Иди-ка ты на пост, не отвлекай старика. У меня тут вечная пожизненная архивация…

Я постоял немного, но, наверное, старый военный прав. И зачем я проделал такой долгий пусть из-за глюков сознания? Хотя, с другой стороны, чем тут ещё заняться. Увидел много необычных мест планетарного флагмана, посетив самую заброшенную его часть.

Я развернулся и пошёл в сторону двери. На пороге слова вновь всплыли в моей памяти, заставив остановиться. Спрошу один раз и если ничего, то потом забуду:

– Не знаю, может, это просто набор звуков… Но… Пушкин, лермонтов, достоевский, толстой, блок, есенин, маяковский, горький, ахматова, стругацкие, акунин…

В процессе произнесения мною заученных забагованых в круговорот мозгом слов глаза старого смотрителя округляются и словно выкатываются из орбит. Неожиданно он вздёргивает лазерный пистолет и кричит:

– Стоять! Не двигаться!

Я замер на пороге архива.

– Только попробуй сбежать, у меня чёткий приказ. Быстро зашёл внутрь и сел на пол. Руки за голову!

Одновременно с произнесением приказов мне этот странный пожилой человек нажимает какие-то кнопки у себя за стойкой.

– Сидеть! Ни с места. Сейчас с тобой разберутся. Да, срочно! У меня приказ самого Жукова, соединить меня с первым секретарём! Хранилище, архив!

Под дулом пистолета и взаперти я просидел несколько часов. В нашем отделении скоро отбой. Старик с пистолетом не спускает с меня глаз и не отвечает на вопросы. Единственное, что удалось вытянуть из него за всё время, так это то, что произнесённые мною странные слова являются чем-то недопустимым и невообразимым.

В коридоре заслышались шаги нескольких человек. Когда дверь распахнулась, вошёл только один и я обомлел. Сверкая золотыми погонами в тёмно-зелёном мундире рядом со мной, жалким пехотным сержантом, стоит сам личный помощник главнокомандующего маршала Жукова, вице-адмирал флота Багратион.

Окинув комнату коротким взглядом, вице-адмирал крикнул за дверной проём об отсутствии необходимости в сопровождении. Спокойной походкой он прошёл за стойку смотрителя, приказав тому выйти вон.

– Но как же так, начальник? Останетесь с ним без оружия один на один?

– Вы забываетесь, уважаемый, но в силу вашего почтенного возраста, могу простить. Сейчас я вице-адмирала, но в недавнем прошлом агент разведки. Нас всех дёрнули на эту миссию. При необходимости и без вашей помощи одолею молодого сержанта.

– Я могу стоять в углу и держать его на мушке. Кто знает, кого занесло в армию во время путаницы при комплектовании флота на старте Иосифа. В былые времена такого не было: никакой спешки. Капсулы не забирали солдат то раньше, то позже, порождая неразбериху. Порядок нужен везде, а не только в библиотеке куда меня сослали… Для подстраховки, если вы не возражаете я бы остался. Я ничего никому не скажу, – как-то просительно посмотрел он на вице-адмирала.

Возможно, желание поохранять старого списанного вояки порождено скукой и любопытством, а не обеспокоенностью за жизнь и безопасность высокопоставленного гостя.

– И всё-таки, прошу вас покинуть помещение

После этих слов смотритель молча вышел и закрыл за собой дверь. Наступила тишина. До противного искусственный белый свет лампы падает на погоны высочайшего начальника, и мерцание золотых элементов мундира не такое тёплое, как лучи солнца на непослушной ряби реки в моих воспоминаниях о последнем дне на Земле.

Вице-адмирал молчит и стоит в стойке с закрытыми глазами, прислонив пальцы к вискам. Видимо он так думает. Я робко отдаю честь и, как положено, представляюсь сильно старшему по званию.

Вице-адмирал медленно открывает глаза и смотрит на меня. У него такое уставшее лицо, что я не смею громко дышать или что-либо спрашивать. Снова тишина, раздумья. С моей стороны благоговение и любопытство. Да с каких это пор я стал нужен не кому-нибудь, а самому помощнику Жукова!

– Итак…

Его спокойный голос, не подбирая нужных слов умиротворённо убаюкивает.

– Повтори что ты хотел узнать.

– Я… Не ожидал вас увидеть, – вижу ему не до моих благоговений.

– Я просто хотел узнать, что означают слова…

– Какие слова?

– Пушкин, лермонтов, достоевский, толстой, блок, – вице-адмирал как будто получает удовольствия слыша это, и я замедляю темп речи, – есенин, маяковский, горький, ахматова, стругацкие, акунин…

– Твой номер 840229? – безошибочно вспомнил он.

– Да.

– Технически почти невозможно попадание настоящего к клонам... Хотя, смотритель прав говоря о спешке во время сбора войск… Что ты знаешь ещё непонятного, но хотел бы уточнить в архиве?

– Ничего, сэр.

– Совсем? Откуда-то ты должен был узнать эти слова.

– Я бы и сам хотел знать это, сэр. Откуда. Они просто гуляют по моей голове. Есть в памяти и всё.

Я смотрю на задумчивого вице-адмирала не отводя глаз, он пытается прочесть что-то в моём лице:

– Ты не можешь быть еретиком… Иначе не пришёл бы в архив, но ты знаешь запрещённые слова.

– Еретики? Это противники порядка? Я присягнул Объединённому Правительству Галактики и армии человечества. Я с Земли, у меня история и личное дело. Еретики хоть и совершают теракты, но живут в отдалённых мирах.

– Сомнительно, но окей.

Далее доверительно почти шёпотом он продолжил будто сам для себя:

– Духовность признана мешающей тотальному подчинению и создающая барьеры для контроля центральной догмы. Культурное наследие запрещено для военных, и ты должен был взращиваться исключительно как военный.

–  Я вас не понимаю, сэр.

– Что это за слова не знает даже сам маршал Жуков. На всём флагмане, во всех ИИ информация попросту отсутствует. Либо не все тайны ещё разгаданы и в объятиях чёрного лебедя не бывает весны, либо это почти невозможная по случайности, а значит скорее злонамеренная оплошность по смешиванию оригинала с клонами.

– Оригинала с клонами?

– Мы имплементировали и комбинировали клонам воспоминания тысяч человек, распределяя их по разным отсекам планетарного флагмана чтобы они не пересекались. Сегодня канцелярия генерального штаба выпустит указ о твоём переводе в генеральный штаб, будешь помощником капитана разведывательного корпуса.

Пока я в полном ошеломлении непроизвольно открыл рот он встал и покинул архив. В какой-то момент я осознал потенциальность ужаса озарившей меня мысли и достал из кармана кристалл. Он впервые за всё время окутан ало-бордовым сиянием.

Я ринулся к выходу. В коридоре, в чёрных мундирах стояли адъютанты-сопровождающие, не ожидавшие такой резкости моих движений. Меня схватили и не дали двинуться вслед за уходящим во тьму коридора вице-адмиралом, но я смог прокричать вслед:

– Она настоящая?

Он остановился и подумав несколько секунд, повернулся в мою сторону. Я не мог двигаться, скрученный на полу адъютантами, но мог слышать его ответ хоть и не самый понятный. До моего фактического перевода в генеральный штаб вице-адмирал пропал без вести на планете саентологов куда отправился в составе делегации в главную лабораторию «Научной канцелярии»:

– Если веришь во что-то, лучше продолжать иначе реальность посыплется, однако ради любви к реальной женщине мужчине необходимо отказаться от идеальной.